него, повалили на спину и крепко ухватили за руки-ноги, не давая пошевелиться. Молодой человек, однако, принялся ошалело кричать и вырываться, а следом последовал поток безумств в духе «Она солгала! Все солгали! Все лгут! Молитвы не помогли, я слышу голоса! Они не смолкают! Они сжирают меня!» Он так настойчиво повторял про некую женщину и молитвы, что это невольно всколыхнуло во мне недавнее воспоминание о бормотании, доносившемся из комнаты Саки. Энки тем временем начал рыдать, орать и биться затылком о пол, и мужчины вынуждены были остановить его, чтобы безумец не разбил себе голову.
Я взволнованно посмотрела на Йой. Девушка сидела на полу рядом со мной, испуганно глядела в сторону Энки и работников кухни и дрожала. В уголках ее глаз стояли слезы.
— Йой, — негромко позвал ее я, но она не отреагировала. Если слова Энки о женщине и молитве действительно относятся к тому, о чем я думал, то… ох, Иаду подери…
Понимая, что докричаться до Йой было бесполезно, поднялся и побежал в сторону второго этажа. Кажется, в спину мне донесся удивленный возглас той чернявой с кухни, мол, «Эй! Ты куда?!» Вот только совсем не до этого было.
* * *
Первая странность, на которую обратил внимание — нигде по пути в покои Саки не было крови: учитывая, как стекало с Энки в коридоре рядом с кухней, он чисто физически не мог не оставить никаких следов. Вторая — на втором этаже царила тишь да гладь, словно ничего странного вовсе не произошло. Немного успокоенный ею, я направился в комнату куртизанки с мыслью, что, может, обознался, и обнаружу ее там, к своему облегчению, целой и невредимой — либо спящей, либо приводящей себя в порядок. Может, еще и разозлю своим внезапным визитом. Однако то, что обнаружил, открыв дверь и встав на пороге, было совсем далеким от фантазии, в которую пытался поверить…
Саки лежала на спине посреди комнаты, на разложенном матрасе. На ней был простенький халат, однако весь заляпанный в крови, а на груди и животе виднелись раны от ножа. Волосы женщины были распущены и разметались по матрасу, словно корни большого дерева, а безжизненный взгляд смотрел в потолок. Румянец давно покинул ее лицо, оставив лишь мертвенную бледность. Она сжимала что-то в вытянутой правой руке.
Я замер, не в силах поверить в ужасающее зрелище, открывшееся передо мной. Я не ошибся. Не ошибся. Это была Саки. Это она молилась. Это ее молитвы не помогли. Я слышал их до того, как подняться к Уджа. Я слышал. Слышал!.. Я мог помочь! Как-нибудь!.. как-нибудь… Но просто ушел. Поднялся на третий этаж… Неужели он сделал это, пока я и Уджа?..
Мог бы закричать, но крик застрял в горле невыносимой ношей. К глазам подступили слезы, а на душе сделалось… пусто. Вокруг тихо, спокойно… Неужели никто не услышал? Не помог? Кровь только в этой комнате… Как такое возможно? Никто ничего не услышал? Не сделал?.. Она умерла здесь одна?.. всеми брошенная и забытая… Судорожно вздохнув и передернувшись, однако заставил себя войти в комнату и закрыть за собой дверь. Затем тело охватила крупная дрожь, и, зажав рот, опустился на колени, съежился и зажмурился. Слезы потекли из глаз. Она мертва. Мертва… Мертва же?..
Громко всхлипнув, посмотрел на нее. Ужасающую картину, которая лучше бы оказалась кошмаром. Очередным глупым кошмаром. Я должен был проверить. Удостовериться… Поднявшись, на дрожащих ногах подошел к ней и аккуратно опустился рядом, стараясь не испачкаться в крови. Не дышала, и сердце не билось. Это ведь не взаправду?..
Саки что-то сжимала в руке. Приглядевшись на таком близком расстоянии, я заметил сжатую в мертвенной хватке фигурку богини-целительницы Онмё. Она действительно молилась. За чье-то здоровье. За чье-то выздоровление. Задрожав, отполз и прижался к стене. Она мертва. Точно мертва… Рассеянный взгляд скользнул по комнате и остановился на скомканном листе бумаги, валявшемся между дверью и матрасом. И как я его раньше не заметил?.. Собравшись с силами, подполз к нему, схватил, словно тонущий спасательную толстую ветку, и развернул. На нем аккуратным почерком Саки вывела какое-то послание. Длинное. Прямо письмо целое. Однако я был так напуган произошедшим, что не мог сосредоточиться на написанном и решил повременить с чтением, дрожавшими руками запихнув лист во внутренний карман халата.
Нужно было что-то делать… но что?.. Позвать кого-то?.. Нет, меня тогда заподозрят. Что?.. Что?!.. Снова взглянул на труп, который когда-то был Саки. Теперь же это — лишь истыканная ножом оболочка с ее лицом.
— Саки… — слезливо прошептал, — прости меня…
Виноват я. Во всем виноват только я один!.. Почему проклятье просто не может убить меня, и на этом остановиться? Пусть убьет меня трижды, если ему мало — пусть воскрешает и убивает сколько влезет, но не трогает других!.. Вдруг краем уха услышал знакомые стоны и хихиканье. Сначала тихие, еле различимые, но постепенно они становились все громче и громче. Нужно было убираться отсюда как можно скорее.
Поднявшись, спешно зашагал к двери и обернулся лишь раз перед тем, как выйти. В тот момент мне показалось, что на лице трупа Саки, которого ранее было отрешенным, появилась улыбка. Вздрогнув и списав это на игру воображения, я тут же покинул покои.
* * *
К счастью, в коридоре царила прежняя тишина, и единственный, на кого натолкнулся в лабиринте покоев с одинаковыми дверями, оказался знакомый кот с черепаховым окрасом. Животина гуляла себе спокойно — так, как снуют туда-сюда те, у кого нет проблем. Эх, как же я позавидовал ей в тот момент. Увидев меня, У подбежал и обнюхал мои ноги, затем снова потерся о них. Почему-то при виде его мне сделалось спокойнее… совсем немножко.
— Иди сюда, приятель, — сказал негромко и взял его на руки. Кот не воспротивился этому. — Не хватало, чтобы еще тебя пришибли… — затем, почесав ему за ушком, направился к лестнице, которая ведет на первый этаж. Там я, к своему удивлению, обнаружил Ниира.
— О, Унир, ты все еще тут, — удивился он не меньше меня, но затем напрягся и нахмурился. — Ты чего?.. Что-то случилось? Ты что, плакал? На тебе лица нет!.. И это что, хозяйский кот?
— Хозяйский?.. — растерянно спросил я, не зная, о чем говорить с Нииром. Рассказать ли ему?..
— Ага, — кивнул тот, по-прежнему неуверенно глядя на меня. — Помнится, Саки подарила его Уджа, когда тот даровал ей свободу. Уже после того, как выкупил у Линжа. Чудная она. Все обычно по традиции, когда их отпускают, дарят бывшим хозяевам какой-нибудь
